Государство без конца ищет методы обуздания цен на продукты, впечатление, что нужен сам процесс 

Самым совестливым из граждан иногда просто неудобно становится. Стабфонды, ярмарки, социальные магазины, мониторинг, аналитика — столько забот, столько народа на этом занято. А кошелек после зарплаты пустеет куда быстрее, чем раньше. И заголовки новостных сообщений эту реальность, данную нам в ощущениях, подтверждают: «В феврале отмечен значительный рост цен на продукты питания…»

Углубить и расширить

Те же заголовки имели место и в январе 2017-го, и в декабре прошлого года. В теле информаций — цифры от Комитета по статистике. В феврале сего года в Казахстане по сравнению с февралем прошлого цены на продовольственные товары выросли на 9,5%. Цены на красную икру и трюфеля никто не обозревает. Подорожало практически все, что появляется на столе в обычной семье со средними доходами. Мясо подросло в цене на 8,5%, в том числе говядина — на 10,4%, свинина — на 6,8%, птица — на 11,7%. Чай подорожал на 29,3%, крупы — на 26,2%, макароны — на 7,8%, хлеб — на 13,1%.

Мясо — один из тех продуктов, о стабилизации цены на который не первый год печется государство. Свинина, говядина, конина всегда есть на ярмарках 

Примерно таким же был расклад в конце прошлого года. То есть цены растут и растут. И (что стоит отметить) растет и реакция на этот процесс со стороны государства. Ширится и углубляется работа по стабилизации цен на продовольственные товары. По крайней мере, это  заявлено несколькими министерствами и ведомствами.

Например, в декабре прошлого года состоялась коллегия в министерстве сельского хозяйства, на которой первый заместитель главы МСХ Кайрат АЙТУГАНОВ предложил частично новые, частично обновленные механизмы этой стабилизации.

Социальный, или коммунальный, магазин в очередной раз закрыт — бизнесу он не интересен

Напомним, что в РК с 2012 года в закон введено понятие «региональный стабилизационный фонд». Операторами на местах стали социально-предпринимательские корпорации. В том же году из республиканского бюджета на нужды этих фондов было отпущено в регионы 12,6 млрд тенге, потом еще некоторые области выделяли из местных бюджетов дополнительные средства. Костанайская в 2015 году направила на нужды стабфонда 705,7 млн тенге. Сумма предусмотрена не на один год.

На коллегии вице-министр вообще-то критиковал работу стабфондов, сделав некоторое исключение для 5 областей, в том числе и Костанайской. Оказалось, что у многих деньги, предназначенные на закуп продовольствия, так и лежат на депозитах, накоплены большие дебиторские задолженности. Если что-то и закупается, то в таких небольших количествах, что это не имеет регуляторного воздействия на товарные рынки продовольствия.

Нашей области по большей части именно эти претензии не коснулись, но упрек в слабом менеджменте был адресован всем.

— Нужно упростить порядок работы стабфондов, — сказал Айтуганов. — Сейчас для принятия оперативного решения по товарным интервенциям необходимо пройти 5 этапов. Предлагается все это упразднить и оставить только согласование перечня товаров с предельной торговой надбавкой. Все остальное СПК осуществляет самостоятельно.

Второй механизм — управление стабфондами через предприятие, созданное на основе государственно-частного партнерства. Третье предложение: акиматами разрабатываются требования к торговым объектам с учетом их площадей, доли на рынке, наличия складской инфраструктуры. С отобранными по этим критериям объектами заключаются договоры, которыми предусмотрено со стороны акимата кредитование объекта, а с другой — реализация определенного перечня продуктов по фиксированным ценам, установленным договором.

Такой «пилот» реализуется в Астане.

Еще в пакете предложений — создание сети оптово-распределительных центров, задача которых — сократить и удешевить путь товара до розницы. Вице-министр на коллегии призвал области, не дожидаясь внесения изменений в закон, начать опробовать эти механизмы. Однако, как «НГ» уточнила в СПК «Тобол», пока стабилизационный фонд работает в прежнем режиме. На местах ждут утвержденных документов. 

Оглянуться назад

Крамольный вопрос: а надо ли вообще государству со своей заботой о населении так ввинчиваться в святая святых рынка? Если мы, конечно, все еще строим рыночную экономику.

Вспомним, как долго и жестко государство «держало цены» на социальный хлеб. Обоснованием было дотирование мельницам закупа зерна для производства более дешевой муки, которую потом распределял стабфонд. С 2016 года под давлением предпринимателей, которые говорили, что для них это абсолютно невыгодно, схема была упразднена. Между прочим, в трудные кризисные времена. И что, катастрофы с ценами не случилось. Ну да, стала первосортная буханка стоить 75-78 тенге в магазинах. Но, во-первых, это подъемно даже для семей с невысоким доходом. Во-вторых, задирать слишком высоко цену пекарням на этот хлеб не резон, пока он остается самым популярным.

«Социальный хлеб» долгое время был брендом государственной заботы о населении 

Зато пока государство годами носилось с социальной булкой как с брендом своей заботы о народе, массу проблем накопили производители.

Недавно «народные коммунисты» собирали круглый стол, где обсуждали цены на хлеб и его качество. Приглашали и хлебопеков.

На встрече, организованной КНПК, Елена Блажко рассказывала, что влияет на цену хлеба 

— Когда речь идет о нашем ценообразовании, принято больше всего говорить о муке. Но есть не менее важные составляющие. Пекарня — энергоемкое производство, с большим расходом воды. И если муку мы еще хоть как-то можем выбирать с учетом ее качества и цен, то тарифы на электроэнергию и воду — это данность. А они высокие, и впредь будут только расти. Я вот не технолог, а экономист и вижу ситуацию с этого ракурса, — говорила директор ТОО «Дастархан» Елена БЛАЖКО. — Кроме того, мы сами доставляем свою продукцию. И каждый магазин ждет ее именно с утра. Поэтому для нас важны цены на энергоносители, которые у нас дорожают часто и существенно. Я недавно стала директором. И обратила внимание на высокий износ оборудования. В Казахстане нет заводов, которые выпускают его для пекарен. Закупаем в России, хотя, если пытаться следовать международным стандартам качества хлебобулочных изделий, нужно заказывать оборудование в Италии, Франции, Испании — это сумасшедшие деньги. А я их должна буду «положить» на себестоимость. Но пока не до этого. Запчастей нет. Вы не представляете, как мы носились по городу в поисках умельца, который бы нам подремонтировал деталь для тестомеса. Нужно менять основные фонды, машинный парк. Дороги очень плохие — транспорт сыплется на ходу. То есть, кроме того, что я закладываю при расчете себестоимости хлеба основные расходы, у меня накладные растут с космической скоростью.

Коллегу полностью поддержала Лидия ГАГЕН из ТОО «Алтын нан». Присутствующие, от антимонопольщиков до партийцев, тут же принялись учить предпринимателей бизнесу, мол, кредиты надо брать, это ваши риски… Как будто кредитное обременение не будет иметь отношения к себестоимости.

А вывод вообще-то напрашивался другой: пока держали цены на хлеб, не давали зарабатывать на модернизацию производства. Производства, способного насыщать рынок, удовлетворять спрос.

«Ниже рыночных» — это хорошо?

Наверно, самое зрелищное проявление работы по стабилизации продуктовых цен — это ярмарки, где торговля идет, как говорят организаторы, по ценам производителей, а также реализуются товары из стабфонда. Посягать на целесообразность этих мероприятий даже  страшно, особенно когда видишь веселых людей, несущих по пять лотков яиц и со свиными ляжками наперевес. При этом те же люди с момента начала посевной и до конца уборочной, когда сельским ТОО некогда командировать народ и везти скот на продажу в город,  обходятся без этих торжищ.

Ярмарка как часть праздника урожая, сабантуя, наурыза и так далее — это еще как-то понятно. Но как постоянное мероприятие по вбросу продуктов по ценам «ниже рыночных», которое с экономической точки зрения мало устраивает производителей, обязанных здесь торговать, — странный инструмент. А когда на ярмарки в райцентрах закупаться приезжают люди из села и берут мясо, яйца и пакетированное молоко — это вообще за гранью здравого смысла. И вопрос-то тогда не о стабилизации цен, а о том, как мы в селе дореформировались, что самому производить яйца и говядину человеку стало невыгодно, неподъемно.

Впрочем, разноголосица мнений по поводу этих распродаж великая. На последней ярмарке, оглядывая горы непроданного мяса, я задавала вопросы даже не людям из товарных хозяйств, а мелким производителям. Хозяйка свинины из Октябрьского говорила, несмотря на изрядное количество нереализованного мяса, что все равно выгодно — ножки, голову, ливер продала, а  закупщик все это даром берет. А продавцы из Барвиновки, тыча пальцем в ценник с рекомендуемой ценой в 750 тенге на свинину, убеждали, что это вообще никак — дома открылся убойный пункт, там заберут все по 800 тенге. Все это уместно и нормально для честного базара, без перекупщиков (особо отмечали собеседники), но при чем здесь  стабилизация цен?

Ведь стабилизация, да еще такая многолетняя, постоянная, имеет целью снижение цен или  устойчивое прекращение их подъема. То есть подразумевается тот самый регуляторный эффект для товарного рынка, о котором говорил Айтуганов. А у нас что — в 100 метрах от ярмарочного павильона на прилавках супермаркета «Тамаша» лежит, допустим, говядина за 1 450 тенге. И на моей памяти в такой ценовой категории пребывает давно. К снижению не стремится. Заместитель директора костанайского филиала этой сети мои наблюдения подтвердил: ни в дни ярмарок, ни в ближайшие к ним падения спроса на этот продукт не отмечается. А значит, есть резон продавать его по устоявшейся цене. Завалены будут изо дня в день окрестные магазины говядиной похожего качества, но дешевле — и цены в супермаркете пойдут на убыль. А стабилизировать, перекачивая с места на место ресурсы дефицитного рынка, — не выход.

— Мы считаем, что принимаемые меры все-таки позволяют сдерживать цены, — ответила на вопрос об этом корреспондента «НГ» руководитель отдела маркетинга и переработки управления сельского хозяйства Жанар БАЛТАБАЕВА, — например, удалось остановить повышение цены на яйца — и за счет товарных интервенций из стабфонда, и с помощью прямых договоров производителей с магазинами, которые предусматривают ограничение торговой надбавки. Так же обстоят дела и по сахару. Сейчас проводятся товарные интервенции по овощам, говядине. Эффект все-таки есть.

Сейчас в Казахстане обсуждается проект введения предельных торговых надбавок, в механизме тоже многое должно быть отдано в ведение местной исполнительной власти вплоть до введения таких надбавок предельно быстро — на срок от 5 до 90 дней.

Как дальше все это сложится, увидим. Ясно одно — в деле стабилизации государством цен на продукты выходных не намечается. И многое будет делаться в любимом кризисном режиме — ручном.

Источник: https://www.ng.kz/modules/newspaper/article.php?numberid=555&storyid=23198